В действительности всё не так, как на самом деле. ©
четверг, 17 июля 2008
У нас нет места для надежды. Мы планируем и действуем. Надежда лишь для мечтателей и поэтов. У нас есть сила воли и оружие и мы сами будем вершить свою судьбу. © Корвус Коракс, Примарх Гвардии Ворона.
Константин Теофрастович – сейчас его звали именно так, не смотря на то, что все его друзья и знакомые знали его как Толика. Сегодня это тело было отдано Константину Теофрастовичу с тем, что бы тот принял за Толика решение и воплотил его в жизнь.
Толик стоял у источника и глядел в глаза той, которую любит и ненавидит одновременно. Любит, потому, что так, вероятно, решил балбес Купидон. Ненавидит за то, что и она любит, но быть вместе у них все никак не получается. Не получается по разным причинам, но это не важно. Вот за что он ее ненавидит.
Старая история, запутанная подобно клубку ниток, с которым поигрался котенок. История эта оформилась тогда, когда он в порыве своего юношеского восторга позволил себе сплести две судьбы. С тех пор многое было. Они встречались не так уж и часто, и, не смотря на то, что оба любили друг друга и, вначале, им было хорошо вместе, с каждой последующей встречей росла какая-то неловкость от присутствия другого.
Однажды он все же пришел к выводу, что надо принимать какое-то решение, но никак не мог этого сделать. И тут, однажды, ему подвернулась возможность переложить свою печаль на другие плечи. Вероятно только страх и отчаяние могли подвигнуть его на подобный шаг. Эта мысль его то же посещала, но теперь уже было поздно.
Константин Теофрастович вел разговор с девушкой, для которой Толик был готов сделать что угодно. Толику оставалось только смотреть – сейчас его тело ему не повиновалось. Разговор не был каким-то особым. Беседа велась спокойная и обстоятельная. Так будут беседовать люди уже вкусившие и радостей и печалей этой жизни. Не было никаких истерик, криков, взаимных или не взаимных обвинений.
- Ну что ж, прощай, - произнес тот, кого Толик знал как Константин Теофрастович.
- Прощай, - ответила ему девушка.
Когда они отвернулись друг от друга, что бы направиться каждый в свою сторону Константин Теофрастович извлек зеркальце из кармана пальто и уронил себе под ноги. Зеркальце разлетелось на множество осколков. Глядя, как разлетаются осколки, словно в замедленной киносъемке, Толик ощутил, как что-то из его жизни безвозвратно исчезло. Ему захотелось закричать, но тело все еще не повиновалось ему.
Ты же сам попросил меня решить этот вопрос вместо тебя, - обратился к нему спокойно и доброжелательно Константин Теофрастович.
Константин Теофрастович направился прочь от источника и от девушки. Лишь выйдя на оживленные улицы города он позволил Толику вернуть себе власть над телом.
Прощай, - на этот раз это простое слово было обращено к Толику.
Толик стоял посреди улицы. Внутри он ощущал некую отрешенность от окружающего с одной стороны и непонятное чувство утраты очень для него важного с другой.
Толик стоял у источника и глядел в глаза той, которую любит и ненавидит одновременно. Любит, потому, что так, вероятно, решил балбес Купидон. Ненавидит за то, что и она любит, но быть вместе у них все никак не получается. Не получается по разным причинам, но это не важно. Вот за что он ее ненавидит.
Старая история, запутанная подобно клубку ниток, с которым поигрался котенок. История эта оформилась тогда, когда он в порыве своего юношеского восторга позволил себе сплести две судьбы. С тех пор многое было. Они встречались не так уж и часто, и, не смотря на то, что оба любили друг друга и, вначале, им было хорошо вместе, с каждой последующей встречей росла какая-то неловкость от присутствия другого.
Однажды он все же пришел к выводу, что надо принимать какое-то решение, но никак не мог этого сделать. И тут, однажды, ему подвернулась возможность переложить свою печаль на другие плечи. Вероятно только страх и отчаяние могли подвигнуть его на подобный шаг. Эта мысль его то же посещала, но теперь уже было поздно.
Константин Теофрастович вел разговор с девушкой, для которой Толик был готов сделать что угодно. Толику оставалось только смотреть – сейчас его тело ему не повиновалось. Разговор не был каким-то особым. Беседа велась спокойная и обстоятельная. Так будут беседовать люди уже вкусившие и радостей и печалей этой жизни. Не было никаких истерик, криков, взаимных или не взаимных обвинений.
- Ну что ж, прощай, - произнес тот, кого Толик знал как Константин Теофрастович.
- Прощай, - ответила ему девушка.
Когда они отвернулись друг от друга, что бы направиться каждый в свою сторону Константин Теофрастович извлек зеркальце из кармана пальто и уронил себе под ноги. Зеркальце разлетелось на множество осколков. Глядя, как разлетаются осколки, словно в замедленной киносъемке, Толик ощутил, как что-то из его жизни безвозвратно исчезло. Ему захотелось закричать, но тело все еще не повиновалось ему.
Ты же сам попросил меня решить этот вопрос вместо тебя, - обратился к нему спокойно и доброжелательно Константин Теофрастович.
Константин Теофрастович направился прочь от источника и от девушки. Лишь выйдя на оживленные улицы города он позволил Толику вернуть себе власть над телом.
Прощай, - на этот раз это простое слово было обращено к Толику.
Толик стоял посреди улицы. Внутри он ощущал некую отрешенность от окружающего с одной стороны и непонятное чувство утраты очень для него важного с другой.